Ну вот и все – единый государственный экзамен опробован на практике. Если в преддверии этого процесса все «за» и «против» были в большей степени умозрительными, то сейчас к каждому «за» и «против» можно подводить свои аргументы. Впрочем, как показывает та же практика, и сторонники, и противники ЕГЭ в основном остались при своем мнении. Кто-то по-прежнему утверждает, что ЕГЭ разрушает образовательную систему. Кто-то продолжает видеть в едином госэкзамене перевес плюсов над минусами. И те, и другие продолжают настаивать на своем, но уже с мотивацией практического опыта. Свое мнение в отношении единого госэкзамена высказывает ректор Поволжской академии госслужбы, профессор, доктор исторических наук Сергей Наумов.

– Сергей Юрьевич, споры вокруг ЕГЭ продолжаются и, по-видимому, утихнут еще не скоро. В этой ситуации вопрос «Чего в едином госэкзамене больше – плюсов или минусов?», наверное, бессмысленен. Логичнее будет посмотреть и на плюсы, и на минусы с учетом уженакопленного опыта. А вам, как ректору, наверняка видны и позитив, и негатив, ведь так?

– Начну с того, что тренд «без высшего образования ты – никто», заложенный в нашем обществе еще с советских времен, несмотря на его сомнительную ценность, в ситуации с ЕГЭ показал свою устойчивость. Но, с другой стороны, выявились обстоятельства, показавшие, что имеющаяся правовая база препятствует качественному исполнению законодательства о ЕГЭ. Речь идет, в первую очередь, о том, что президент Дмитрий Медведев в своей статье «Россия, вперед!» обозначил как «остатки советского собеса». Так, в академии госслужбы в этом году на общий конкурс специальности «Таможенное дело» было запланировано десять бюджетных мест, а подали документы более пятисот человек, в том числе по целевым направлениям, и восемь социальных льготников. Все льготники были с очень низкими, подчеркиваю – очень низкими – баллами единого государственного экзамена. Шесть из них представили оригиналы документов и были зачислены, а трое – по целевым направлениям. Таким образом, только одна абитуриентка, у которой был очень высокий балл ЕГЭ, поступила на эту специальность вне обозначенного Президентом формата «советского собеса». А ведь среди остальных были ребята с высокими показателями ЕГЭ.

– Но если льготники не справятся с учебным процессом, можно ли будет их отчислять в дальнейшем?

– Льготники сейчас – такие же студенты, как и все остальные. И требования к ним, в том числе по отчислению за академическую неуспеваемость, единые. В этой связи могу со всей ответственностью заявить: пусть вузам дадут возможность использовать и свои возможности, например, серьезный психологический анализ личности, по тем специальностям, которые предполагают впоследствии общение с широким кругом людей и принятие важных социально-значимых решений.

Я неплохо знаком с ситуацией в Саратове. Выпускники школ ходили в основном между пятью вузами – социально-экономическим университетом, техническим университетом, академией права, академией госслужбы и госуниверситетом – и выбирали. Впрочем, если бы просто выбирали, это было бы еще полбеды. Но они в пять вузов положили документы с расчетом, что в какой-нибудь все равно поступят. Если у этой ситуации есть название, то это, как метко подметил Н.И. Булаев, «образовательный туризм». Разброс был от экономики до юриспруденции, через политологию и связи с общественностью. Но так не должно быть. Какую же Россию, как инновационное общество, основанное на знаниях, можно построить в итоге при таком отношении к образованию?! Если выпускникам школ все равно, куда поступать, то и специалистами они будут «все равно какими». В семьях абитуриентов разыгрывались настоящие драмы. Это когда папа, допустим, выступал за экономический университет, мама – за ПАГС, бабушка – за госуниверситет, а сам герой драмы хотел только в академию права. Или наоборот, не суть.

– В вузы этим летом было подано беспрецедентно большое количество заявлений. В ПАГС, например, порядка 3,5 тысяч. Это так?

– Востребованность нашего вуза всегда была достаточно высокая. Но причину, по которой количество заявлений от абитуриентов многократно возросло, я уже объяснял – все подавали документы сразу в несколько вузов. А с другой стороны, – я могу со всей ответственностью заявить, что не каждый поступивший в конечном итоге сможет быть государственным или муниципальным служащим. Для этого должен быть серьезный профессиональный отбор.

– Повышение мобильности абитуриентов в выборе вуза – это, получается, как раз медаль о двух сторонах? Есть одна, плюсовая для самих абитуриентов, есть и другая, минусовая?

–Мобильность, а не ее профанация. И здесь, я считаю, руководство Федерального агентства по образованию и министерства образования и науки РФ должны более внимательно прислушаться к ректорскому корпусу!

– А повседневная обстановка в приемных комиссиях была нервозной?

– Это еще мягко сказано. Ну что такое восемь сотрудников приемной комиссии на три с половиной тысячи абитуриентов? Мы же «боремся» за своих… В этом году была уникальная ситуация – мы «коммерцию» набрали даже быстрее, чем заполнили бюджетные места. На бюджете были определенные метания между четырьмя-пятью вузами. И поэтому, когда руководитель Федеральной службы Любовь Глебова или министр образования РФ Андрей Фурсенко предлагают сократить число вузов до пяти, в которые абитуриенты смогут подать заявление о приеме, для Саратова, по крайней мере, это ничего не решит. И единый госэкзамен это как раз и высветил. Предлагаю другую формулу. Пусть эта цифра «пять», если кому-то она очень нравится, остается, но по форме «три плюс два»: из расчета – три федеральных бренда и два местных, заявления в которые принимать не более, чем на две-три специальности.

– Но с чем все-таки был связан такой наплыв социальных льготников? Именно с ЕГЭ?

– Прежде они были обязаны сдать экзамен. И что греха таить, редко, кто мог сдать нормально. В этом году сыграл свою роль ЕГЭ. Только и надо было, что принести заявление. Вот и получилось так, как получилось. У меня есть подозрение, которое, к сожалению, обосновать документами я не могу. Но когда справка льготнику дается в феврале или в апреле, а срок ее действия заканчивается ровно через год, у меня, естественно, возникает большое сомнение в том, что она достоверна. В итоге на все вопросы ответы даст зимняя сессия…

– Когда ЕГЭ рассматривался в перспективе, считалось, что одним из плюсов станет отсутствие коррупционной составляющей приемного процесса в вузы. Это оправдалось?

– Думаю, что совсем коррупцию изжить нельзя. Непонятные справки льготников – это ли не одна из коррупционных составляющих? А то, как принимались ЕГЭ в некоторых регионах, результаты которых теперь опротестованы, показало, что и ЕГЭ можно купить. Но государство вряд ли пойдет на стопроцентную переэкзаменовку. А вообще-то, «реформы надо проводить корректно, постепенно и научно обоснованно», как правильно сказал президент Дмитрий Медведев в своей статье «Россия, вперед!». Революций в нашей стране было много, а вот эволюции не было совсем. Нет у нас опыта постепенного эволюционирования. А зря. Плюс общество неправовое, снизу доверху. Законы пишут сотни, а лазейки, чтобы их не исполнить, ищут миллионы. Это слова Владимира Путина. Поэтому так все и получается.

ЕГЭ – это серьезная веха для страны. Но думаю, что любая монополия – это путь к коррупции. А государственная монополия – вдвойне. Сняли приемные экзамены с вузов, переложили на школы. А в школах сейчас совсем не заинтересованы показывать реальное положение дел. Вы посмотрите, как мало и плачевно сдавали химию, физику, информатику, практически не сдавали иностранные языки...

Директор физико-технического лицея Гарри Татарков сказал уникальную вещь на одном из заседаний наших политклубов: в последние пять лет в ФТЛ, а это, я считаю, элитный лицей, не пришло ни одного выпускника вуза.

А женщины, которые работают учительницами в школах, это кто? Это люди с невысокой зарплатой, потому что, государство им по-прежнему платит недостаточно. Эти женщины зачастую с неустроенной собственной жизнью, издерганной нервной системой… Зарплата учителя в Европе в разы превышает зарплаты наших учителей. Отдача – соответствующая. А человечек-то формируется дома и в школе. Вот и все. О чем тут можно вести речь? Тридцать, сорок процентов выпускников школ действительно тянутся к знаниям. А остальные? Какая школа – такие и выпускники. Это трагедия страны. Но надо что-то делать, и ЕГЭ – это лишь один из путей решения вопроса.

– Но монополии государства не должно быть, ведь так?

– С Татарковым, который выступал на слушаниях в Общественной палате по этой теме, я согласен: пусть общественность контролирует этот экзамен. Может быть, тогда не будет этой коррупции «наоборот»?

– Вы выступаете за то, чтобы вузам самостоятельно проводить профильный экзамен. Если это будет осуществляться, то законодательным путем?

– Конечно. Пусть будет составлен список не отдельных вузов, а определенных специальностей, при поступлении на которые проводился бы профильный экзамен. Считаю, что по специальностям ПАГСа «Таможенное дело», «Налоги и налогообложение», «Государственно-муниципальное управление», «Связи с общественностью» обязательно должен быть профильный экзамен. Потому что мы готовим госчиновников. Брать в вуз, грубо говоря, некачественную «заготовку» – это стране дороже. Думаю, что в нашем классическом университете или же в академии права тоже есть специальности, при поступлении на которые надо было бы проводить профильный экзамен. И обязательно ввести квоту на льготников: не более 10%, например, от контрольных цифр бюджетного приема.

– А не проще ли вернуться к варианту: один абитуриент – один вуз?

– Это было бы идеально. В московских вузах, например, приемные экзамены были бы на месяц раньше. Пусть ребятишки едут в Санкт-Петербург, в Москву, кто-то останется, кто-то вернется. Но здесь просматривается один неприятный момент: из регионов, таким образом, вычерпывается будущая интеллектуальная элита. А Саратовский госуниверситет, например, или политех, располагают, уникальными специальностями и сильным профессорско-преподавательским составом. И что же, они останутся без своих Ломоносовых? Без своих Чернышевских? И остальным тоже не помешали бы сильные ребята.

– Вот еще кое-что припоминаю: Сергей Миронов, например, сказал, что ЕГЭ отсек от вузов лучших абитуриентов и искалечил судьбы сотен тысяч молодых людей. Вы можете с этим согласиться?

– Нет, я не согласен. ЕГЭ не отсек. Или, может быть, отсек в некоторой мере в регионах, абитуриенты которых «рванули» в Москву. Но где же был господин Миронов, когда все это проходило через Верхнюю палату, спикером которой он является?

– Категоричных заявлений за» и «против» было вообще много. Любовь Глебова, например, сказала, что «все, кто против ЕГЭ – это люди, которые против развития нашей страны».

– У нас уникальная страна. Если уж ввели ЕГЭ, то надо бы и всю организационно-правовую инфраструктуру выстроить под единый госэкзамен. Кстати, Любови Николаевне надо отдать должное, она недавно приезжала в Саратов, собирала ректорский корпус, председателей приемных комиссий, выслушала практически каждого. Сейчас мы ждем новых правил приема.

– То есть плюсы в ЕГЭ вы видите?

– Без сомнения.

Автор: Ольга Блохина
(om-saratov.ru)