Поднимая вопрос актуальности медиапсихологических исследований, ученые указывают на различные проблемные доминанты медиамира. Так, М.Жижина концентрирует внимание на его поликультурности: «различные медиаканалы по-разному отражают и репрезентируют многогранные стороны реального мира»; «виртуализация социальной среды ставит человека перед необходимостью осваивать все более разнообразные по своей природе ценностные системы, включаться в различные культурные практики». Е.Пронина называет специфическим предметом медиапсихологии «массовую коммуникацию как процесс спонтанной самоорганизации и саморегуляции коллективного сознания, как механизм поддержки психического гомеостаза». Е. Пронин пишет о процессе сращивания журналистики и психологии, который проявляется, прежде всего, в появлении «психологических методик организации материала новых жанров: фокусированного интервью; очерка на основе глубинного тестирования; обзора с психоаналитической проработкой символики и т.п.».

Теоретической основой медиапсихологии как развивающей научной области могут стать теоретико-методологические наработки социальной психологии, психологии масс, психологии журналистского творчества, психологической антропологии, когнитологии, социологии, культурологии. Как известно, первые психологические исследования масс-медиа касались кинематографа. В них анализировались психические реакции зрителей во время киносеансов: сенсорные галюцинации, иллюзии; ощущения, вызванные температурой, звуками, запахами. Психологический подход к радио-коммуникации ограничивался опросами слушателей по поводу внешности, темперамента дикторов, которых они воспринимали лишь аудиально. Как свидетельствует П.Винтерхофф-Шпурк, ярчайшее впечатление психологов от первого психологического эксперимента с телесеансом состояло в отсутствии каких-либо впечатлений со стороны телезрителей: их зрительные реакции ничем не отличались от тех, которые наблюдались во время спектаклей в камерном театре.

Итак, экспериментальные исследования на начальном этапе функционирования медиа касались лишь отдельных психических реакций аудитории. Они не включали понимание системного эффекта влияния медиакультуры на психику реципиентов. Сегодня же на первый план выходят исследования, для которых сущностным является изменение самой парадигмы медиавлияния: формат локальных, рассредоточенных во времени медиасмыслов превращается в формат довольно агрессивной, вездесущей медиасреды, достигающей психики реципиентов с помощью множества различных медиаканалов и медиасообщений.
Медийное все активнее интегрируется в политическую, культурную, религиозную, профессиональную, образовательную, рекреационную сферы. Содержание медиаинформации, представленное установками, стереотипами, готовыми оценками восприятия событий, оказывает влияние на политическое поведение человека, на формирование его этнической и религиозной идентичности, восприятие профессиональных стандартов, организацию жизненных циклов и т.д. Очевидно, что изучение такой «медиаэкспансии» должно основываться на междисциплинарном подходе, базовой для которого является психологическая парадигма. Именно она позволит истолковать те новые психические состояния, переживания, когниции, которые характерны для человека, погруженного в медиареальность.

Конкретизируем направления исследований, базирующихся на основных коммуникационных факторах. Изучение медиапроизводства предполагает психологическую экспликацию основных профессиональных процедур, связанных со сбором, селекцией, творческой переработкой, обобщением информации. Значимыми здесь могут быть особенности мышления профессионального коммуникатора; склонность применять те или иные когнитивные схемы при работе с материалом; использовать те или иные перцептивные подходы (селективная типизация, акцидентная категоризация). Кроме того, сознание медиакоммуникатора, как и сознание любого индивида, отмечено рядом особенностей этнического, религиозного, гендерного, социального характера.
Психология медиавосприятия предусматривает изучение спектра реакций – когнитивных, аффективных, поведенческих, связанных с медийным вторжением в психику реципиентов. Важным аспектом такого влияния является создание у реципиентов новых когнитивных структур, которые позволяют интериоризировать новые фрагменты действительности. Данный феномен исследуют в контексте «культивации знаний» и «культивации мнений». Шрум в этой связи предлагает «эвристическую модель обработки эффекта культивации». П. Винтерхофф-Шпурк указывает на необходимость изучать медиальную память реципиентов, которая активизирует восприятие масс-медийной информации. Робинсон разрабатывает гипотезу «видео-недомогания», согласно которой социальные группы, воспринимающие телевидение как источник развлечений, цинично относятся к любой другой, в частности, политической, информации.
Психологическое моделирование медиатекстов предусматривает применение методов качественного и количественного контент-анализа, клип-контента, концептуального анализа, ассоциативного эксперимента; методов психосемантики. Например, изучение когнитивных особенностей медиаполитического дискурса может иметь сугубо прагматическое значение. Как свидетельствует Г. Айзенк, низкая когнитивная сложность текстов, которая выражается в эмпиричности, чувствительности, пессимистичности, фатализме, скептичности, экстравертированности, может быть маркером экстремистских взглядов коммуникатора. И наоборот, коммуникаторы с высокой когнитивной сложностью по обыкновению склонны к либерализму, который проявляется в рациональности, оптимистичности, интеллектуальности, интровертированности.

Важное прикладное значение для понимания оценочно-смысловой организации медиатекстов имеет разработанная исследовательницей Т.Кузнецовой методика аксиологического моделирования коммуникационных сообщений. Она позволяет изучать текст на уровне концептуальных связей, которыми предопределяется модальность текста, и спрогнозировать его влияние на реципиента.
К направлениям медиапсихологии, основанным на трех основных факторах коммуникации, следует добавить также изучение медиаеффектов, среди которых можно назвать эффект «эмоционального выгорания аудитории», эффект «патогенного воздействия медиатекстов», феномен Вертера, эффект катарсиса и такой системный медиаэффект, как медиакартина мира.

Таким образом, медиапсихология является новым научным направлением, которое функционально связано с медиакритикой и медиаобразованием посредством общих целей и задач. И если медиакритика – это сфера активности профессиональных коммуникаторов, нацеленных на критическое переосмысление оснований и результатов своей деятельности (собственно речь идет о самокритике института массовой коммуникации), то медиаобразование охватывает широкую аудиторию и предусматривает формирование у нее максимально реалистических представлений о медиакоммуникации.
Теоретические и экспериментальные данные медиапсихологии могут быть применены и медиакритикой, и медиаобразованием. Речь идет о вопросе патогенных влияний медиатекстов, проблеме несбалансированности информации, преобладании негатива в украинском медиадискурсе и т.п. Обращение к психологической парадигме, на наш взгляд, позволит более взвешенно подойти к вопросу медиавоздействий, направленных на различные уровни психики человека, а также раскрыть вопрос профессиональных особенностей когнитивной сферы журналистов, которые продуцируют медиатексты. Иными словами, и критика масс-медиа, и образование, направленное на понимание масс-медиа, должны базироваться на психологии медиапроизводства, где будут представлены закономерности получения, обработки и передачи информации в свете психологической профессиограмы журналиста (рекламиста, пиарщика и т.п.). Ведь масс-медийное пространство формируют не индивиды, а специалисты, психика которых приспособлена к оперативной переработке практически не структурируемого потока разнородной информации. И, безусловно, адаптация эта происходит за счет включения защитных социально-перцептивних и когнитивных механизмов. Их действием отчасти можно объяснить те медиаэффекты, которые являются объектом жесткой критики медиаисследователей. Достаточно вспомнить хотя бы обвинение масс-медиа в конструировании реалий, стереотипизировании, создании мифов, предоставлении упрощенных черно-белых оценок.

Итак, медиапсихология может пролить свет на объективные предпосылки этих очевидных масс-медийных «недостатков», в связи с чем аксиоматическое утверждение о масс-медийной трансформации психики аудитории может быть также распространено и на сферу создателей медиапродукции.
Иное дело, когда речь идет о спекулятивном подходе коммуникаторов к особенностям (возможностям) своей специальности, вследствие чего возникают искусственные конфликтогенные стереотипы, идеологические мифы, дается некорректная оценка событиям, формируется вызванная субъективными потребностями медийная «повестка дня». Здесь задача психологов ограничивается констатацией тех механизмов, которые были задействованы в достижении того или иного медиаэффекта, после чего слово может быть предоставлено критикам.

Следует заметить, что в сфере рекламной деятельности уже не одно десятилетие существует практика саморегулирования, благодаря которой этические нормы и императивы вызревают непосредственно в профессиональной среде. Некачественная реклама блокируется самими рекламистами, озабоченными моральным обликом конкретных субъектов рекламной практики и всего сообщества в целом. Внедрение практики саморегулирования в профессиональную медиасреду позволило бы уменьшить количество деструктивных последствий эксплуатации психики реципиентов. Регулирующие мероприятия можно было бы проводить как на уровне отдельных медиасообщений и медиаполитики СМК, так и на уровне технологий, которые применяются коммуникаторами с различными целями.

Таким образом, следует еще раз подчеркнуть необходимость дифференцированного подхода к толкованию медиапроизводства с позиций медиакритики. Здесь следует выделить объективно-психологические закономерности профессионального создания медиапродуктов и спекулятивно-технологические подходы к реализации определенных целей и задач с помощью медиапродукции. Представить объективный и взвешенный взгляд на проблемы, вызванные новой ролью медиа в социуме, способна медиапсихология как новая область знаний о психических состояниях, процессах и свойствах индивидов, обусловленных медиавоздействием.