Очень важно отметить, что интеграция ребенка в детдомовскую субкультуру не означает изменения структуры его личности.

Продолжу.

Субкультура детдома не предполагает глубинного вмешательства в психику ребенка, не делает всех детдомовцев одинаковыми. Как только они покидают детдом, она стирается с них как ластиком.
Дальнейшая жизнь детдомовцев бывает разной, и хотя их многое объединяет (как правило, это почти всегда все та же бедность, часто - криминализация, часто - ранние браки, часто - раннее рождение детей, но бывают также и очень мотивированные экс-детдомовцы, которые активно буржуазируются, а некоторые даже становятся Ромами Абрамовичами), личностно они остаются такими же разными, какими были в детдоме. Кому-то нельзя доверить карточку на метро, а кого-то можно спокойно пустить пожить в квартиру, набитую деньгами.

Субкультура детдома - это, в отличие от субкультур интересов (тех, которые человек выбирает добровольно), навязанная ребенку модель, которую он не может выбрать или не выбрать. Этим она напоминает тюремную субкультуру или своеобразные "временные" субкультуры, локализующиеся в больницах, поездах и других местах, где человек оказывается вынужденно и очень быстро становится "больным" или "попутчиком", но при этом, разумеется, остается сам собой.

Навязанная субкультура предполагает, что от нее нельзя отказаться. И действительно, ни одного ребенка, противостоявшего мэйнстриму, я не наблюдала. Хотя были дети, которые на порядки превосходили основной контингент - и по разуму, и по нравственному развитию, - но и они абсолютно вписывались в общую картину.

Навязанная субкультура - это прежде всего мимикрия. Каким бы ни был ребенок, он очень быстро мимикрирует под среду и, перестав отличаться от нее, оказывается в большей безопасности, чем белая ворона.

Получается своеобразная цепочка: детдомовцы отличаются от родительских детей тем, что они детдомовцы (см. выше про кризис, переживаемый ребенком, лишившимся родителей), и субкультура детдомовцев предназначена одновременно 1) зафиксировать это отличие и 2) сгладить различия детей между собой. То есть субкультура является на самом деле фактором адаптации ребенка к детдому. Интегрируясь в субкультуру, он а) смиряется с неизбежным, б) научается жить в новом качестве без лишних слез в) вырабатывает высокую способность к социальной мимикрии.

На последнем пункте я хотела бы остановиться, так как с адаптационным потенциалом субкультуры все достаточно ясно. Освоение новых правил бытования - это, с одной стороны, дополнительный стрессогенный фактор (см. выше про кризис, с другой - фактор переключения внимания и некой "закалки". Поэтому, замечу, многие люди, незнакомые с жизнью девиантных групп, бывают шокированы "холодностью", "грубостью", "злостью" детдомовцев и неприязненно воспринимают их, не понимая, что ребенок "просто" закален обстоятельствами своей жизни и не скрывает этого.

Но, возвращаясь к вопросу о мимикрии, очень быстро научается и скрывать. Правда, после того, как покинет детдом. Поскольку в детдоме (учитывая контингент) агрессивность, грубость, холодность и постоянная готовность отразить нападение - необходимость. Все это, впрочем, не достигает таких уровней, как в тюрьме, не надо думать, что нравы детдома настолько жестоки. Нет, но средний уровень агрессивности в детдоме, конечно, выше, чем у родительских детей не из криминализованных страт.

Мимикрия, навык которой быстро вырабатывается детдомовцем, распространяется не только на интеграцию в "простые" сообщества (а детдом - это простое сообщество - иерархическое, силовое, общинное). Удивительные картины рисовались взору преподавателя, сопровождавшего детей в поездке в Финляндию (такие поездки детдому выделяются каждый год, но это в Питере). Дети, которые только что с удовольствием ломали во дворе интерната новый турник и плевали под ноги, в Финке враз стали воспитанными, аккуратными детьми, курящими только в строго отведенных местах и бросающими окурки только в урну.

У них изменилось выражение лиц - вместо настороженных взглядов и кривых усмешечек появились любопытные распахнутые глаза и вежливые улыбки. Все это разом исчезло по возвращении.

Это очень похоже на то, что Пэм писала про поповский патронажный дом.

Преподаватели со стажем сообщают, что это постоянное явление. Дети из детдома очень быстро, значительно быстрее родительских детей адаптируются к новым условиям. Они гораздо легче переносят адаптацию к студенческой и профессиональной жизни. Как я уже говорила, после выхода из детского дома, если ребенок не криминализуется, отличить экс-детдомовца от родительского ребенка практически не получится.

Такая способность к мимикрии, почти повсеместная у детдомовцев (за редкими исключениями, которые почти всегда объясняются высокой ригидностью и просто тупостью), происходит вот от чего.

Простое иерархическое общество, которым является детдом, развивает у своих членов истероидные черты. Дети могут быть совершенно любых психотипов, но некая истероидность, которая не развивалась бы у них в других обстоятельствах, здесь получает стимул для развития. Поскольку многое в детдоме - имитировано, а не существует на самом деле - постольку чем больше ребенок научится имитировать, тем легче ему будет избегать неприятностей.

Например, перед моими глазами разворачивались сцены, до смешного напоминающие кинематографическое "сколько я зарезал, сколько перерезал" (пасть порву, моргала выколю). И было прекрасно видно, что чем лучше будет сыграна эта сцена, тем скорее ребенку не придется драться (чего он и добивается).

Также очень легко девочки научаются манипулировать мальчиками. Их основная цель - получить защиту от физических нападений и вообще силовую защиту. Кроме того, старшим подросткам интересен секс и наличием "мальчика" они убивают двух зайцев - имеют секс и защищены от посягательств со стороны других мальчиков. Я была изумлена, когда в 10-м классе (средний возраст 15 лет) в сочинении "опиши своего друга" половина мальчиков параллели описали своих девушек. Причем! не просто "она любит то-то и то-то, мы с ней ходим в кино, она мне нравится", а в духе "с ней я становлюсь другим человеком; когда она улыбается, для меня расцветает весь мир; она ангел!". И еще очень много уделяли места описанию внешности своей девушки, так что я после этого сочинения знала, кто с кем встречается )))

Девочки, разумеется, не были никакими ангелами, но умели внушить своему избраннику, что они ангелы. Причем если учесть контраст между их обычным поведением и статусом "ангела", то их способность к мимикрии оказывается значительно выше таковой у среднестатистической девушки, которая тоже не ангел, но хотя бы не матерится как сапожник и не кричит учителю "да пошла ты!".

Таким образом, доля истероидности у детдомовцев выше, чем у родительских детей. Нельзя сказать, что изначальный истероид станет в детдоме истероидом в квадрате. Но можно сказать, что изначальный психастеник, гипертимный, лабильный тип и прочие - разовьют в себе истероидный потенциал, если он у них есть хотя бы микро.

Опасность такой высокой способности к мимикрии - в том, что дети рано понимают - не обязательно быть, достаточно казаться. И если личность ребенка неустойчива (нет четко ранжированных приоритетов, нет самоконтроля, не развито представление о плохом и хорошем, о нормах и пр.), а самое главное - если ребенок невротичен и подвержен страхам, а значит, стремится к защите - эта способность к мимикрии перейдет в двуличность.

Дети из детдома очень хорошо знают, что такое выгода. В этом смысле они колоссально интересны, так как тема выгоды в человеческих отношениях - непаханое поле, а на их примере можно очень много узнать.

На этом я прервусь, потому что дальше должен последовать рассказ про выгоду, а это снова долго.

Завершая про мимикрию, я должна сказать, что:

1. Чем активнее развивается личность ребенка, тем меньше опасность того, что мимикрические таланты перейдут в двуличие и вечное притворство (с вечным страхом разоблачения, заметьте). Развитие личности может происходить как в стенах самого детдома (обычно ребенок сам проявляет инициативу, то есть все-таки личность сильнее обстоятельств, она рвется развиваться, заставляет ребенка преодолевать обстоятельства; но учителя, конечно, помогают, если не грымзы), так и в семье усыновителей, так и с помощью приходящего шефа, так и по окончании детдома.

2. Чем менее невротичен ребенок, тем тоже меньше вышеназванная опасность. Практически все дети в детском доме так или иначе невротичны. Практически всем им требуется помощь специалиста - детского психолога, социального психолога-педагога, а также не специалиста, а просто хорошего человека (например, шефа или уборщицы, или кастелянши - в общем, любого взрослого, кто оказывается рядом). Я считаю, что детям в детдоме можно не дать лишнего бутерброда, но обязательно нужно дать возможность изживать свои неврозы. К сожалению, этого нет.

3. Если мимикрические таланты не переходят в притворство и двуличие, то они, без всякого сомнения, помогают детям в дальнейшей жизни. Ребенок может уже сам забыть, что он детдомовский, но способность предстать перед нужными людьми в нужном качестве он сохранит. Он легко переедет из города в город, из страны в страну, перейдет из одной социальной страты в другую. И даже если он всего этого не сделает, а пойдет работать на хлебозавод, он мгновенно растворится в толпе остальных работниц, и никто не сможет сказать, что он пришел сюда неделю назад.

4. Что произойдет в этом случае с самоидентификацией ребенка? насколько устойчива его личность при такой способности к перевоплощению? хорошо ли он знает сам себя? остается ли он всегда сам собой, меняя страты, города и страны?

Не на все эти вопросы у меня есть ответ. Конечно, Рома Абрамович - он и в детдоме, и в Совете Федерации Рома Абрамович. В моей жизни был красивый, гордый, эстетствующий интеллектуал, о котором я совершенно случайно узнала, что он с 10 лет воспитывался в детдоме. Никогда бы я не проассоциировала его с контингентом. Но я абсолютно уверена, что когда он там жил, он ничем от контингента не отличался.

В общем, не на все вопросы у меня есть ответ. Не нужно забывать также, что вопрос о личности может стоять там, где есть хоть какая-то рефлексия и хоть какие-то попытки самоидентификации. В детдоме же много выходцев из таких страт, где бессубъектность - норма, общинное сознание - единственно возможный тип, поэтому эти дети как пришли бессубъектными, так и уходят. О них и речи, в общем, нет.

А развитые дети, на мой взгляд, вполне себе сохраняют личность, прыгая из одного социального мира в другой.

А про тех, кто посередине между бессубъектными коровами и развитыми детьми, я ничего сказать не могу. Может быть, мимикрия их и не сводит к набору масок, а может, и сводит.