Skip to Content

Who is mister Livanov?

Новый министр образования Дмитрий Ливанов в первом полноценном интервью после своего назначения рассказал о своей позиции по поводу сокращения бюджетных мест в вузах и предметов в школах, о реформе Академии наук, роли бизнеса в высшем образовании, зарплатах учителей и многом другом.

- Добрый день. Большое спасибо вам, что согласились дать интервью нашему сайту «Умная школа». У меня в гостях новый министр образования Дмитрий Викторович Ливанов. К сожалению, я просто заранее всех должна предупредить, что время у нас ограничено, мы будем писать в режиме прямого эфира. У нас 30-35 минут и огромное количество вопросов. Добрый день!

- Спасибо, что пригласили. Я вообще-то министр образования и науки, чтобы…

- Да. Я прошу прощения. Даже переписывать не будем, потому что времени очень мало. Значит, в двух словах, чтобы наши зрители понимали. Мы на сайте «Умная школа» заранее оповестили о том, что вы будете сегодня у нас в гостях, и наши партнеры – это издательский дом «Первое сентября», «Слон.ру», газета «Метро» и LiveJournal – все прислали вопросы. Вопросов было много, должна сказать, их было около 800. Это за 2 выходных дня набралось, нужно отметить. Но мы сгруппировали и выбрали самые часто задаваемые вопросы по, естественно, темам, разбили их на 12 вопросов, и я, сохраняя текст самого вопроса, чтобы потом можно было сверить, чтобы никто не говорил, что я их редактировала, буду зачитывать их так, как есть. Поехали?!

- Давайте начнем.

- Первый вопрос сайта «Умная школа». Почему вы считаете, что необходимо урезать число студентов-бюджетников и в перспективе переходить к платному высшему образованию? Имеется в виду, вы планируете снижать во всех институтах или лишать мест неэффективные вузы? Это вопрос.

- Для меня вопрос количества мест не принципиален. Для меня гораздо важнее качество. Я, собственно, всех хочу спросить: мы удовлетворены тем качеством образования, которое мы имеет в наших вузах? Я не удовлетворен. Я считаю, что у нас очень много халтуры. Мы точно можем сказать, что у нас не один, не два, не 10, не 20 вузов занимаются имитацией образования. Значит, называют высшим образованием. Их больше. В целом ситуация достаточно серьезная, поэтому я вижу свою задачу прежде всего в том, чтобы повышать качество.

Это можно делать разными средствами, разными инструментами, но для меня прерогативой является качество образования. Любой наш студент, гражданин России, поступая в высшее учебное заведение, и, кстати, не важно, на бюджетное место он поступает или на коммерческое, должен быть уверен, что он в результате получит качественное образование.

- Мне понравилась ваша цитата, если я не ошибаюсь, где вы сказали, что «у нас сегодня многие студенты делают вид, что учатся, и многие преподаватели делают вид, что учат». Правильная, да, цитата?

- Да.

- Хорошо. Значит, вы будете сокращать по принципу качества?

- Еще раз. Где-то придется сокращать, где-то мы будем увеличивать, но я считаю просто аморальной ситуацию, когда мы на самом деле обманываем наших студентов. Потому что очень многие не получают высшего образования. Хотя они получают диплом, в котором написано, что они являются специалистами с высшим образованием.

Это либо купленный диплом, либо просто вузы в силу своей некомпетентности и низкого профессионализма не обеспечили тех компетенций, которые соответствуют высокому статусу человека с высшим образованием. Вот с этим я буду бороться абсолютно бескомпромиссно. Я вообще не терплю халтуры и не потерплю ее ни в высшем образовании, ни в среднем – нигде. Этого не будет точно.

- Это радует. Следующий вопрос. Вопрос сайта «Умная школа». Когда учителю дадут возможность заниматься не заполнением бумажек, не улаживанием отношений с родителями, а реальной работой? Собираетесь ли вы уменьшить бюрократическую нагрузку на работников образования?

- Я считаю, что мы можем в течение ближайшего времени, может быть, 2-3 месяцев, в общем, сразу после каникул в несколько раз сократить объем отчетности, объем трудозатрат на изготовление этих отчетов. Мы просто уменьшим в абсолютном выражении число отчетов, мы будем использовать различные формы современных коммуникаций, отчеты в электронной форме и так далее с одной единственной целью: разгрузить учителей. Учитель должен тратить свое время на самосовершенствование и на свою работу. Что касается общения с родителями, на самом деле, я считаю, что частью работы учителя является общение с родителями. Наверное, не с родителями каждого ребенка надо общаться, но точно есть какие-то проблемные ситуации, когда учитель должен, обязан общаться с родителями. Я в этом точно уверен и не вижу в этом ничего плохого. Я считаю, что это очень важный и обязательный компонент работы учителя. А от бумажной работы, от бумажной нагрузки, от этих отчетов нужно школу разгрузить.

Был в Питере. Спросил одного директора, сколько его школа изготавливает отчетов. Он говорит: 2-3 в день. Понимаете, 2-3 в день – это, конечно, никуда не годится. В любом случае количество отчетов будет сокращено, но учитель должен профессионально заниматься своим делом. Он должен учить студентов.

- Это нормальная оговорка…

- Учеников. И я считаю, это нормально – работать с семьями своих учеников.

- Я вас правильно поняла, да?! Потому что это очень важное заявление. Мне вот и на сайт «Умная школа»… Да что на сайт?! Когда я к дочке в школу прихожу, первый вопрос: когда закончат душить нас бумагами?

- Да, я понимаю. Это полный абсурд. Отчеты невозможно прочитать просто физически. Нет такого количества людей, которые смогут просто прочитать.

- Вы не представляете, какое количество уловок применяется для того, чтобы эти отчеты как-то обойти и что-то сделать. Есть, кстати, в школе специальный человек, в некоторых школах, который занимается именно отчетами. То есть, я правильно поняла, что к первому сентября можно ждать послабления?

- Я это обещаю.

- Отлично.

Д: Отчетность будет в разы сокращена.

- Отлично. Идем дальше. Насколько я понимаю, следующий вопрос будет из ЖЖ. Что с реальным повышением зарплат учителям, преподавателям среднего и высшего образования, научным сотрудникам? Зарплата ректора вуза – в пределах 400-700 тысяч рублей, а преподавателя – порядка 17 тысяч рублей. Кто и как учит за такую смехотворную плату? Собирается ли Министерство образования менять эту ситуацию: на порядок снизить ректорские ставки и увеличить ставки преподавателям? Вот тут еще вдогонку вопрос. Зарплата научного сотрудника на сегодняшний день составляет 10 тысяч, а заведующего лаборатории – 20 тысяч рублей. Возможно ли, на ваш взгляд, при таком отношении к ученым надеяться на инновационные изменения? Где взять столько энтузиазма?

- Я думаю, что учитель в школе, преподаватель в вузе, ученый, который работает в научно-исследовательском институте – это интеллектуальная элита общества. И если мы хотим, чтобы Россия была интеллектуальным лидером, а я ставлю перед собой эту задачу, нам нужно, чтобы эти люди получали достойную, конкурентоспособную зарплату. Конечно, уважение в обществе измеряется не только зарплатой, мы знаем, что у нас не уважают очень многих богатых людей. Но именно эти категории людей достойны уважения и достойны нормального, конкурентоспособного уровня оплаты труда.

- Вы сейчас об учителях говорите?

- Я говорю об учителях, преподавателях вузов, научных сотрудниках. Вообще, я думаю, что в 21 веке интеллектуальная мощь не менее важна, чем военная, политическая, экономическая. Может быть, даже более важна. Эту мощь создают те люди, которые работают в системе образования, которые работают в сфере науки. Поэтому приоритетной задачей министерства является доведение зарплаты этих людей до нормального, конкурентоспособного уровня, который будет им обеспечивать не только нормальное существование, но и уважение в обществе. И многое уже сделано. Нам не нужно закрывать глаза на то, что уже есть серьезная динамика движения вперед. В отношении учителей решения приняты, и мы ежеквартально проводим мониторинги. Заработная плата повышается каждый квартал. И в среднем по России, и по каждому региону в отдельности. И мы знаем, что к первому сентября заработная плата учителей должна быть доведена до среднего уровня по экономике региона. И дальше будет продолжаться движение вперед.

То же самое касается преподавателей вузов, то же самое касается людей, которые работают в науке. Но я хочу сказать одну простую вещь. Это не может происходить без повышения требований к результатам работы.

- Короткий вопрос от себя здесь. Вы все-таки добились у себя в вузе этого. Я имею в виду повышения заработной платы ректорам инновационных путем и в том числе путем жесткой конкуренции. Вы же приглашаете западных специалистов, приглашали…

- Мы только начали.

- И это очень правильно. Потому что, видя, как работают западные специалисты, и наши специалисты тоже хотят соответствовать этому уровню, а где-то, возможно, превосходить. Это реальный мотивационный пример. Вопрос: в школе это возможно? Коротко ответьте, пожалуйста. Вы будете создавать там, не хочется говорить, потому что это школа, и, как только переходишь на язык бизнеса, это никому не нравится. Но, тем не менее, вы будете создавать какие-то конкурентные кейсы, которые четко дадут возможность разделить людей по компетенции, возможностям и зарплатам.

- Я пока не готов говорить о деталях. Я убежден в одном: каждый человек должен получать в соответствии со своей квалификацией и результатами своей работы. Что касается ректоров. Могу об этом специально сказать, потому что был ректором в течение 5 лет. Мы прекрасно понимаем: если мы будем ректору платить 50 или 100 тысяч рублей, ректор будет делать все, чтобы заработать эти деньги каким-то еще путем. Педагог делает то же самое. И поэтому бессмысленно производить ситуацию обмана. Ректор – это менеджер. У каждого менеджера в управлении находится большой коллектив. Он несет ответственность, он добивается результата, если он хороший ректор. И я считаю, что ему нужно платить действительно как хорошему менеджеру.

- Кто в школе может стать этим менеджером? Директор?

- Да.

- Вопрос из ЖЖ. Мой сын идет в этом году в первый класс. Только на собрании мне стало известно, что сокращены часы чтения, математики – всех предметов. В школе остается несколько бесплатных предметов, все остальное – платное. Английского языка в первом классе, если это не спецшкола, нет, только за деньги. Вопрос. Сколько обязательных предметов останется в общеобразовательной школе? Сколько предметов станут платными? К чему приведет реформа образования? Какова цель реформы образования и цель сокращения учебных часов по каждому из сокращенных предметов? Долго нас всех будут держать за идиотов? Как вы считаете, может нам вообще стоит отказаться от школьного образования и перейти на домашнее, раз наши дети и наше будущее вам всем, тут я не буду уже цитировать…

- Так процитируйте…

- Я скажу безразлично, а вы на сайте можете прочитать, что здесь имелось в виду. Так и спросите, если что, потому что это так и есть, утверждает пользователь ЖЖ.

- Вопросов много.

- Много. По поводу платного и бесплатного.

Д: Я могу сказать следующее. Я вижу нашу будущую школу как место, куда ребенок хочет утром приходить. Когда он хочет утром идти в школу.

Т: Дети у вас в каком классе, Дмитрий Викторович?

- У меня двое школьников. Дочка в 10-м, в 11-й перешла, а сын в пятый перешел. И еще одному через 3 года предстоит идти в школу.

- Вы просто так это сказали, с чувством: «Чтобы ребенок хотел идти в школу»…

- Ребенку должно быть интересно. Иначе он не будет вкладывать, отдавать свои силы этому делу. И, кстати, вечером он должен не хотеть уходить из школы. Даже если там тяжело, даже если там тяжелая нагрузка. Ребенку должно быть интересно. Я хочу, чтобы наши школы были удобными и комфортабельными. Чтобы там не было окон, заклеенных пленкой. В «Твиттере» сейчас прислали две фотографии. Я разберусь, что это за школа. Этого быть не должно. У нас в школах должны использоваться современные технологии. Современные. Потому что дети у нас современные, дети у нас умные, они хотят, так сказать, оставаться современными. Нам их нужно готовить к будущей жизни. А не к той жизни, которая была 10 или 20 лет назад. В этом моя цель. Я, кстати, как отец двух школьников и еще одного ребенка, которому предстоит пойти в школу, исхожу именно из этого. В этом я вижу свою цель и как министра, и как родителя.

- Если я правильно поняла этот вопрос, здесь говорится о сокращении определенного количества часов по некоторым предметам, но есть стандарт.

- Смотрите, могу вам сказать следующее: те школьные стандарты, которые сейчас приняты, на самом деле закладывают колоссальные возможности для повышения уровня работы школы. Стандарт старшей школы, который только что утвержден, включает в себя 37 часов в неделю, которые будут финансироваться за счет бюджета. Абсолютно бесплатно.

- Да, я вхожу в эту группу как раз.

- Сейчас – 36.

- Будет на час больше.

- Будет на час больше. Понимаете? О каком сокращении можно говорить? Цели такой нет. Этого делаться не будет. Я гарантирую, что никакого сокращения обязательных предметов в школе во всех его формах не будет.

- Если в каких-то отдельно взятых школах такие из ряда вон выходящие факты будут иметь место, к вам можно обращаться (вы человек интерактивный)?

- Да, пожалуйста.

- Вопрос от «Слон.ру». Нет никаких сомнений в компетентности министра в вопросах высшего образования и науки, однако что будет происходить со средней школой? Будут ли продолжаться запущенные реформы подушевого финансирования? Какими будут решения по поводу закона «Об образовании»? Будут ли предложены новые инициативы? Какой вы видите школу после реформы? Что бы вы хотели получить на выходе? Ну, вы частично уже ответили.

- Я уже, в общем-то, объяснил. Еще раз. Школа должна готовить людей к жизни. Понимаете? В этом основная задача школы. Кто-то пойдет в вуз после этого, кто-то не пойдет, но нам нужно готовить наших детей не хуже, чем это делают другие. Я считаю, что у нас есть все основания для этого. У нас дети, я считаю, умные.

- А что вы слышали самое нелицеприятное о школе от своих детей?

- Бывает, говорят, что неинтересно. Скажем, дочка у меня совершенно не математического склада ума. Она любит петь, она любит танцевать, она любит литературу, она любит языки. Конечно, у нее трудности возникают с математикой.

- Это младшая?

- Старшая как раз.

- Которая заканчивает?

- Да. Вот она жалуется, что много математики. Ну что поделаешь?

Математику надо знать современному человеку. В этом, я считаю, нет ничего страшного, жалобы такого рода – это, я считаю, нормально. Когда дети жалуются, что учителя с ними грубо разговаривают, например, жалуются на отсутствие каких-то элементарных бытовых условий в школе – это безобразие. Нужно разбираться в каждом конкретном случае, но обобщать здесь, мне кажется, опасно.

- Вопрос из ЖЖ. Собираетесь ли вы основательно изменять ЕГЭ или искоренять его совсем? Вы про своих детей сказали, я про свою дочь могу сказать. Это первый вопрос, который она попросила вам задать. «Отмените ЕГЭ», – попросила моя дочь. Ведь и ей тоже предстоит ЕГЭ, как и всем ученикам. ЕГЭ очень боятся, если честно, и могу вам сказать, что к нему просто начинают готовиться отдельно. К ЕГЭ относятся не как к проверке себя на наличие определенного багажа знаний, а просто как к препятствию, которое надо преодолеть. Ни к какой, собственно, проверке это не имеет отношения. Это не «я готов идти дальше», это «мне надо преодолеть этот факт, а потом пойти дальше».

- Я считаю, что нам в России нужна национальная система проверки школьных знаний. Она должна быть национальной и единой в том плане, что выпускник любой школы: на Сахалине, в Калининграде, в Екатеринбурге или в Питере – должен проходить через единую систему требований.

- Как раз проходят.

- Сегодня начали. Одна должна быть. Я думаю, что любой здравомыслящий человек с этим согласится, потому что ненормально, когда в одной школе одни требования, в другой другие, когда они отличаются по регионам и так далее. А дальше возникает вопрос: как это сделать? Какая система нужна для того, чтобы улучшить эту оценку знаний. Какие нужно поменять технологии. И какие нужно условия создать, как сделать так, чтобы не было обмана и жульничества. Вот это все я готов обсуждать, но я считаю императивом, что любой ученик любой школы в России должен иметь в качестве ориентиров универсальную систему требований. В этом, собственного говоря, залог единого образовательного пространства, которое мы создаем.

- Может быть, сейчас рано об этом спрашивать. Коротко ответьте, как вам, например, инициатива, выкладывать КИМы заранее. На год вперед. Я имею в виду содержание.

- Какую-то базу?! Конечно, да. Отличная идея. КИМы по математике, например, у меня вообще никаких вопросов не вызывают. Я разговаривал с директорами некоторых школ – и самых обычных, и физико-математических, в том числе лучших школ страны именно в области физики и математики. Они говорят, что они детей на ЕГЭ специально не настраивают, но если ребенок учится нормально, если он нормально осваивает школьную программу, он сдаст ЕГЭ. Он сдаст ЕГЭ по математике. Другое дело, что возникает много вопросов в таких предметах, как литература. ЕГЭ по литературе, тесты по литературе. Это вопрос, который нужно адресовать профессионалам.

- Хорошо. Вопрос от «Слон.ру». Насколько способствовала нынешняя система образования получению навыков, помогающих выжить и преуспеть в нашем обществе? Стоит ли цепляться за каркасные системы, лепить временные надстройки или следует медленно и верно идти в новое и более прочное строение, проведя реконструкцию? Ведь 20 или даже 10 лет назад ни один учитель не мог предположить, что ребенку или отроку будет доступна информация, какая доступна сейчас с подключением интернета. Это будет учитываться, или продолжим жить на учебных планах, на поколение отставая от технического прогресса?

- Очень сложный вопрос. Я отвечу просто. Мои дети учатся в школе, которая ближе всего к моему дому. Мне так удобнее. Я очень хочу, чтобы они поступили в российский университет, учились в России, получили высшее образование в России. Но я при этом понимаю, что российское образование совершенно не соответствует мировым стандартам, потому что весь мир ушел далеко вперед. Пока мы, так сказать, собирались с мыслями последние 20 лет, выясняли, что нам нужно, что нам делать в университетах и так далее. Поэтому в отношении моих детей все довольно просто. Они будут учиться в России, но нужно делать – не мне, а нам всем – очень многое, чтобы образование было современным, конкурентоспособным, чтобы диплом наших лучших университетов был не хуже, чем диплом Кембриджа. У нас для этого есть все в руках, нам надо просто двигаться.

- А технологий должно быть больше в школах?

- А технологии должны быть другие, потому что, действительно, в результате информационной революции возникла ситуация, когда знание уже не является чей-то собственностью. Потому что изначально школа была основана просто на факте, что учитель знает, а ученик не знает. Поэтому задача образования состояла в передаче знания от учителя к ученику. Сейчас знание уже перестало быть собственностью конкретных людей.

- Ученик может знать больше.

- Любое знание доступно, и иногда ученики знают больше, чем учитель. Поэтому задача учителя изменилась. Учитель должен помогать искать эти сведения, он должен помогать их интерпретировать. Он должен, возможно, давать свою оценку, он должен помогать людям ориентироваться в этом огромном массиве информации и сведений.

- Вопрос из ЖЖ. Будет ли налаживаться сотрудничество вузов с предприятиями? Вы считаете, что стране не нужны инженеры? А какие профессии, на ваш взгляд, наиболее востребованы в стране? Не смущает ли вас, что в стране не требуются технические специалисты высокого уровня? Тут ваша цитата из «Воскресного времени» на «Первом канале», где вы как раз говорите, что студенты делают вид, преподаватели делают вид, и вот, видимо, из этой цитаты мысль про инженеров.

- Мы прекрасно понимаем, что экономика России 21 века будет строиться руками инженеров. Будет еще много нужных людей: управленцы, экономисты, юристы. Но люди, которые создают новые предприятия, которые создают новые производства, – это инженеры. А дальше возникает вопрос: а готовим ли мы сейчас таких людей с теми компетенциями, которые нужны, и в тех количествах, которые нужны? Я отвечаю: нет. У нас структура подготовки сохранилась со времен 50-60-летней давности. У нас программы подготовки сохранились с тех времен.

- Да у нас и количество вузов сохранилось с тех времен.

- Количество вузов увеличилось в 2 или 2,5 раза по сравнению с 90-м годом.

- Все, кто хочет поступить, в нашей стране поступают. Мы самая студенческая страна, я тут выяснила. Не Америка, не Европа. Мы – самая студенческая страна.

- А дальше возникает очень простой вопрос, который хочу адресовать, может быть, таким же родителям, как и я. Человек с высшим образованием, у которого в дипломе «Инженер» написано. Который, например, работает официантом или менеджером торгового зала. Понимаете? Это один сюжет. Другой сюжет. Человек со средним специальным образованием, который является хорошо подготовленным, высококвалифицированным специалистом. Который работает на высокотехнологичном производстве. Который работает в соответствии с тем образованием, которое он получил. И получает хорошие деньги за это. Вот где наш путь? И кто нам нужнее? Я считаю, что готовить людей, вкладывая в это силы, время, деньги и так далее, которые потом массово не работают, используя эти знания, – это просто бессмысленно. Понимаете? А делать это за государственный счет – еще и безнравственно, потому что мы все платим налоги и хотим, чтобы эти деньги приводили к конкретным, позитивным для общества результатам.

- А как вы смотрите на кейсы от производства? Вот я от многих своих товарищей, капитанов отечественного бизнеса, слышу, что они просто берут, входят в кафедры, предлагают свои условия по практике, по последующему трудоустройству, вкладывают в эти кафедры деньги и таким образом стараются, чтобы студентам давались более систематизированные знания. Чтобы потом эти студенты были конкурентоспособны, были интересны в качестве наймитов.

- Да, это то, что нужно делать.

- Значит, вы смотрите на это положительно?

- Я не просто на это смотрю положительно, я этим занимался, когда работал в университете.

- Привлечением крупного бизнеса?

- Привлечением крупного бизнеса к разным уровням подготовки с разными условиями, с разными результатами на выходе. Но пока у нас это не заработает как система, а не как набор каких-то отдельных точек, у нас не будет и системного результата.

- Вы верите в то, что это нужно будет сделать?

- А у нас нет другого выхода. Нам нужно просто пересмотреть подход. Нам нужно изменить парадигму, изменить целевую функцию высшего образования.

- Я с вами просто абсолютно согласна, честно говоря. Единственное, есть сомнение, насколько быстро это удастся реализовать. Короткая ремарка: очень сложно людям сегодня в России объяснить, что не всем нужно высшее образование. Это скажу я, вы не говорите, а то потом на вас все накинутся. Но это правда так. В Магнитогорске гораздо лучше проучиться в профессиональном техническом училище и потом пойти работать на Магнитогорский металлургический комбинат, нежели, например, рваться и получать профессию инженера. Еще вопрос: имеют ли право русские и русскоязычные школьники, проживающие в русских и русскоязычных городах, селах, национальных республиках (это касается Татарстана и Башкортостана), изучать свой родной язык в том же объеме, в с котором и дети Москвы по первому варианту плана? На сайте «Умная школа» очень много обсуждается тема русского языка в республиках. Пожалуйста, уточните, собираетесь ли вы заниматься этой проблемой, что вы о ней знаете? Это реально очень горячая проблема. В Башкортостане и в Татарстане. Сколько министр Гильмутдинов ни объяснял – все равно. Он объяснял, что все равно все могут изучать достаточное количество часов русский язык. Но этого недостаточно, потому что все равно будет много людей с этим вопросом.

- Я не особо в курсе этой конкретной проблемы. Могу сказать свою принципиальную позицию. Русский язык – это тот язык, на котором мы говорим, это тот язык, который объединяет нашу страну. В этом смысле каждому гражданину, независимо от того, где он проживает, должны быть предоставлены равные возможности освоения этого предмета. По-другому быть просто не может. Если есть какие-то проблемы с русским языком, тут вопрос не только в количестве. Меня, кстати, все время даже несколько смешит, когда мне говорят, что у нас вот что-то плохо, давайте увеличим количество. Вопрос заключается не только в количестве и даже не столько в количестве. Вопрос – в качестве, вопрос – в технологиях. Вопрос – не в том, сколько времени мы чем-то занимаемся, а в том, как мы это делаем и какие у нас результаты на выходе. Так вот, возвращаясь к теме русского языка. Конечно, каждый ребенок, каждый гражданин России должен иметь равный доступ к образовательным возможностям с точки зрения русского языка. Я гарантирую и обещаю, что, если есть какие-то нарушения с точки зрения равных прав к этому доступу, я их точно устраню.

- Поездки уже запланированы? В какой регион поедете в первую очередь? Вас теперь везде ждут.

- Я уже был в Питере. А во вторник и среду на следующей неделе я буду в Северо-Кавказском федеральном округе. Сначала будет большое совещание в Ставрополе, там создается Северо-Кавказский федеральный университет. А потом в Грозном будет большое совещание, где будут руководители образования всех республик Северного Кавказа, областей и краев. С точки зрения подготовки и проведения ЕГЭ.

- Вопрос из ЖЖ. Как планируется решать проблему, связанную с образованием детей с тяжелыми интеллектуальными нарушениями, множественными дефектами, чьи права на образование очень часто нарушаются. Их не берут ни в детский сад, ни в школу. Хотелось бы узнать про специальное образование, школы для детей с умственной отсталостью. Их не будут дальше сокращать?

- Я думаю, нам нужно создавать условия для того, чтобы дети с какими-то ограничениями, если они могут, учились вместе с нормальными детьми. Я думаю, это принципиально важно. Поскольку они не должны чувствовать своей ограниченности. Они должны быть вместе. И мы знаем, что, в целом мировая педагогика идет по этому пути. Есть, конечно, какие-то случаи, когда, в силу объективных ограничений, совместное обучение невозможно. В любом случае здесь требуется выработка системного взгляда на эту проблему. В этой работе, я думаю, примут участие наши ведущие медики, психологи, педагоги. Я обязательно буду обращать внимание на решение этой проблемы. Каждый ребенок России в независимости от каких-то других условий: где он живет, какие у него есть проблемы со здоровьем и так далее – должен получить равный доступ к тем образовательным благам, ресурсам, которые гарантированы государством.

- Вопрос с сайта «Умная школа». В школах в сентябре оформляли списки педагогов, нуждающихся в социальной ипотеке. В эти списки по приказу министерства включались только учителя моложе 35. Как же так?

Пожалуйста, ответьте, почему педагог, проработавший в школе, например, 20 лет, он тоже еще достаточно молод – ему 40 лет, не заслужил льготное жилье, а девочка, и года не проработавшая, ничего еще не добившаяся в профессии, которая, может, и не добьется никогда, получит квартиру?

- Давайте не будем сами себя обманывать. Я думаю, все согласны с тем, что в школе надо быстро решать кадровую проблему, проблему омоложения учительского состава. Мы не можем ждать, пока естественным образом в школы будут постепенно, понемножку приходить молодые учителя. Нам нужно сделать быстрое обновление. Поэтому мне кажется закономерным, что в ближайшие годы наша государственная политика будет все-таки направлена в основном на поддержку молодых учителей. Хотя, конечно, с точки зрения справедливости я согласен, что человек, который 30 или 20 лет проработал в школе, имеет совершенно не меньше, а гораздо больше заслуг перед обществом, перед детьми, перед государством, чем выпускник педагогического вуза, который 2 или 3 года проработал в школе. Еще неизвестно, как он себя через 5 или 10 лет покажет.

- Получит квартиру и уйдет, например.

- Такое тоже может быть.

- Вопрос из ЖЖ. Школа – большой конвейер, который должен хорошо работать, выпуская эрудированных, готовых к выбору профессии граждан. И, с одной стороны, надо бы стандартизировать все: единые программы, требования, критерии оценок, чтобы выпускник имел представление обо всем, его аттестат что-то значил, а оценка в нем объективно отражала знание предмета. А с другой стороны, как же без учета индивидуальных способностей ребенка, как без учета его познавательных интересов и свойственного только ему темпа усвоения знаний? При конвейерном подходе нам некогда оценить потенциал ребенка. При этом мы, возможно, губим талант, не создавая условий для его раскрытия. Вопрос: интересно ли вам предложение, как организовать работу, чтобы с минимальными затратами обеспечить одно и не упустить другое?

- Мне интересны любые предложения. Я об этом, может быть, в конце еще 2-3 слова скажу. Но, возвращаясь к конкретной проблеме индивидуализации обучения, действительно считаю это важным. Дети все разные. И в рамках одной школы, и в рамках региона, города, например, и в рамках в целом нашей российской системы образования нужно создавать условия для проявления способностей и талантов каждого ребенка. Какие средства для этого нужно использовать – это вопрос для обсуждения специалистов. У нас же есть разные школы: у нас есть школы с углубленным изучением языка, у нас есть физико-математические школы. У нас есть другие специализированные школы. В старшей школе вводится профильное обучение. Именно для индивидуализации. У нас сегодня есть широкие возможности для общественного влияния на жизнь школы. Не только с точки зрения управления, каких-то хозяйственных дел, но и с точки зрения формирования содержания образования в школе. Две трети от общего объема образования являются федеральным минимумом. А одну треть будут формировать участники процесса. Вот и давайте это делать. Я просто призываю всех активно в это включиться – и родителей, и руководителей муниципальных образований, регионов. Мне кажется, уже сейчас максимальные полномочия даны для этого. Нужно просто ими воспользоваться.

- Вопрос от «Слон.ру». Будет ли реформироваться Академия наук, и как вы видите эту реформу? Это такая структура, в которую не рискнул залезть даже министр Фурсенко, известный своим реформаторским духом. Чувствуете ли вы в себе силы заняться этой проблемой?

- Знаете, у меня много сил.

- Вы вчера хорошо в «Твиттере» написали. Дали ссылку на РАН и потом добавили: «Не пора ли?» Как раз про реформу.

- Я отношу себя к людям, которые добиваются результата. Очень важно всегда правильно поставить цель. Моя цель не может состоять в изменении какой-то конкретной организационной структуры. Может быть, она хорошая, может быть, она плохая. Но в этом точно цели быть не может. А цель реформы науки совершенно в другом: дать нашим ученым, отдельным исследователям, научным группам, лабораториям, которые работают уже сегодня на современном уровне, международном уровне, потенциал для развития и роста.

- А сегодня Академия наук не дает?

- Создать для них благоприятные условия. Что мы будем делать? В первую очередь мы проведем всесторонний аудит того, что происходит в нашем научном секторе. Не только в Академии наук, но и в высших учебных заведениях, в различных других государственных научных организациях. Их у нас очень много. У нас больше 2 тысяч научных институтов, которые не входят в РАН.

- А финансируются за чей счет?

- Финансируются за счет разных источников. В том числе и средств различных министерств, ведомств и так далее. Поэтому нам предстоит сначала понять, где мы находимся. Могу вам сказать, что за последние 20 лет, а может быть, и за больший срок у нас просто не проводилось анализа того, что у нас происходит. Анализа именно с точки зрения уровня работы. Поэтому первой задачей здесь будет являться проведение такого объективного анализа – анализа в соответствии с мировыми требованиями. Потому что в науке современной уровень есть только один – международный. Ты ему либо соответствуешь, либо нет. Если да, то ты ученый, если нет, то ты какой-то другой.

- Вдруг наша Академия наук окажется несоответствующей международному уровню?

- Я абсолютно убежден, я это знаю, что внутри Академии наук есть и целые институты, работающие не просто на мировом уровне, а гораздо выше. Есть отдельные лаборатории, которые точно работают на мировом уровне. И есть отдельные исследователи, которые полностью соответствуют этому уровню. Вопрос в том, что именно для них нужно создать условия для развития. Средства государственной поддержки должны быть ориентированы именно на это. А те, кто не работает, извините, будут называться как-то по-другому. Если вы ученый, но не можете показать результаты вашей работы за последние 5 лет, то мы вас переименуем. Может быть, вы нужный человек, но вы не ученый, а кто-то другой.

- Последние 2 вопроса. Вопрос, присланный от издательского дома «Первое сентября». Почему так странно происходит слияние школ? По какому признаку объединяют коррекционную, девиантную, продвинутую и пару обыкновенных школ в один образовательный холдинг? Почему языковые спецшколы должны перестать существовать? Почему в школах обязательно должна появиться группа детсада, забирая кабинеты из учебного процесса? Директора под прессингом, учителя молчат, чтобы не подводить директора, родителей никто слушать не хочет, про детей вообще забыли. Чего действительно они хотят? Не знаю, как другие округа, но Северо-Западный округ трясет. Школа стала пешкой в чьей-то игре. Кажется, наверху забыли, что играют судьбами людей. Слышали про Северо-Западный округ или еще не слышали?

- Не слышал. Имеется в виду федеральный округ?

- Нет, я думаю, в данном случае они имеют в виду, скорей всего, Москву.

- Москву? Не знаю, что там происходит. Давайте я здесь тоже зафиксирую свою общую позицию. Все, что делается применительно к школам, должно соответствовать задаче максимального учета интересов учеников. Мы знаем, что у нас есть школы, где нет ни спортивного зала, ни библиотеки – в основном в сельских районах. Что плохого, если эта школа становится, например, филиалом более мощной школы, где можно проводить уроки физкультуры, где можно обеспечить детей нормальной литературой и так далее? В этом нет ничего плохого, потому что это улучшает возможности учеников. Я думаю, что при любых слияниях, при любых поглощениях, при любых изменениях структуры школьного образования нужно прежде всего исходить из интересов учеников, а не администрации школ, не органов управления образованием. Если мы этот императив всегда будем иметь в виду, будем всегда ему следовать, то никаких проблем не будет.

- Не могу не спросить, раз уж про Москву сказали. Что делать людям, что посоветуете? Например, вы же понимаете, что при любом слиянии возможны интриги. И если такие случаи будут, как в Северо-Западном округе (я про это тоже не знаю, поэтому в качестве вопроса), естественно, будут обращаться в Департамент образования Москвы к господину Калине. Но если захотят вас вовлечь в этот процесс, вы будете вовлекаться?

- Могу сказать следующее: одной из моих приоритетных задач на ближайший месяц (я не буду это растягивать на годы) будет выстраивание системы коммуникации с теми людьми, которые заинтересованы в развитии образования и науки. Я эту систему условно называю «Открытое министерство». Мы сделаем так, чтобы каждый человек, у которого есть либо идея относительно того, что нужно сделать, либо какие-то конкретные предложения, либо жалобы на то, что происходит, – будь то ученик, учитель, студент, преподаватель вуза, научный работник, родитель, кто угодно – мог высказаться и был уверен, что его мнение будет услышано.

- И вы будете отвечать?

- Я не буду в силу естественных физических ограничений отвечать всем и каждому.

- А когда это будет вопиющий факт?

- Естественно, по всем случаям каких-то чрезвычайных происшествий, по всем случаям нарушения прав, прежде всего детей, я буду принимать жесткие административные решения. Но в целом мне кажется важным, что мы действительно создали систему взаимодействия с обществом и с экспертным сообществом, то есть с профессионалами. Вот это принципиально важно. Я уже дал все необходимые поручения, чтобы в течение 2-3 месяцев обязательно это сделали. Я не просто это сообщаю нашим слушателям и зрителям, я прошу вас активно в этом участвовать. Всех. Для меня это важно как для министра. Поскольку мне крайне важна обратная связь. И все решения, которые мы будем принимать, в любой сфере, за которую мы отвечаем, будь то школа, высшее образование, или наука, мы будем делать с учетом этой обратной связи.

- И последний вопрос. Меня очень удивляет то, что мы много говорим о тестах, которые позволяют интегрироваться в «бауманскую систему». Но при этом не проводим обязательных тестов по английскому языку. А ведь именно без него невозможно интегрироваться в мировую систему. Это то как раз, о чем вы говорили. Мы де-факто учим английский язык, а на выходе – не факт, что школьники вообще им обладают в мере, достаточной для того, чтобы общаться или ехать учиться в западные вузы. Как вы считаете, очень важный вопрос, нужен ли отдельный ЕГЭ по английскому языку?

- Он уже сейчас есть.Он есть, просто необязательный. Может, речь идет о том, чтобы сделать его обязательным?

- Должен ли быть ЕГЭ по английскому языку обязательным?

- Давайте мы об этом подумаем. Мы не можем вот этот перечень обязательных ЕГЭ расширять. Потому что я очень часто слышу, что нужен обязательный ЕГЭ по физике. Потому что, скажем, на технические направления подготовки обязательна физика. Обязательного ЕГЭ нет. И так далее. Сейчас есть идея, что нужен обязательный ЕГЭ по английскому. Наверное, есть еще и другие предметы, в отношении которых какая-то часть образовательного сообщества выскажет аналогичные пожелания. Давайте просто будем относиться к этому спокойно. Я не уверен, честно говоря, что каждому выпускнику российской школы обязательно хорошо знать английский язык. Может быть, не каждому, может быть, тем, кто заинтересован в этом и хочет. Могу рассказать свой личный опыт, поскольку я был ректором инженерного, технического университета, а для инженеров, я считаю, английский язык принципиально важен. Это обмен научно-технической информацией, это обмен знаниями о технологиях, это просто коммуникация со своими коллегами по всему миру, которая необходима для того, чтобы инженер мог эффективно работать. Мы сделали для всех наших студентов бакалавриат, уникальную программу по английскому языку. 8 часов каждую неделю на протяжении 4 лет. Из них 6 часов – в аудитории, 2 часа – самостоятельно. Причем на уникальной технологической платформе, где в конце – международный тест IELTS, то есть кембриджский международный тест. Нет никаких экзаменов, просто тест, и ты проходишь его или нет. Но если ты прошел его, ты можешь дальше прийти в любой университет в любой точке мира, где требуется знание английского языка.

- Любой – вы имеете в виду и уровня Гарварда?

- Если ты его сдал на соответствующем уровне, скажем 6,5 или 7, то да. Ничего больше, никаких дополнительных усилий не нужно. Конечно, не все 100% наших студентов на этом уровне сдадут. Но какая-то часть точно сдаст, и у них уже будет хорошая стартовая площадка. Я – сторонник изучения английского языка. Максимально широкого. Потому что английский язык сегодня – это язык, на котором мир общается внутри себя. Это язык экономики, язык науки, язык политики, язык дипломатии, язык культуры и так далее. Но, наверное, не каждому нашему гражданину сейчас, именно в 2012 году, нужно знать этот язык в совершенстве.

- Мы закончили интервью. Вы хотели сказать несколько слов в конце.

- Если это интересно, могу сказать несколько слов о том, какие задачи я считаю самыми важными, ключевыми, приоритетными для министерства на ближайший месяц. Я даже не буду говорить про годы, тем более про десятилетия. Скажу про ближайшую перспективу. Про то, чем я и мои коллеги будем заниматься. Если это интересно.

- Это очень интересно. Это интересно всей стране, всем родителям, всем школьникам, всем студентам.

- Естественно, мне предстоит сформировать сильную команду моих замов и других ключевых сотрудников.

- Она будет полностью новая?

- Она будет практически полностью новая. Я могу сказать, что она не будет состоять из чиновников. Она будет состоять из людей с опытом практической работы и реальных достижений. В школе, в вузе, в науке. Я считаю, что это принципиально важно. И, я думаю, может быть, в течение 10 дней, может быть, в течение 2 недель, в зависимости от того, как наша бюрократическая машина будет работать, я этих людей представлю. Они изложат свое видение, и мы уже будем работать в команде. Поскольку управление на разных уровнях, а тем более управление такой огромной отраслью, какой является образование в России. Это командная игра. Это не деятельность каких-то одиночек. Принципиально важная задача в ближайшие годы для России – это решение проблемы детских садов. Может, это звучит несколько приземленно, но на самом деле это вопрос, который затрагивает очень большую часть наших семей. У нас в очереди на места в детском саду стоит уже 2 с лишним миллиона человек. Каждый год эта очередь растет. Это родители, которые хотели бы работать, но не могут работать, поскольку они вынуждены быть дома и присматривать за детьми. Это еще целый ряд других проблем. Мы решим эту проблему в течение 2-3 лет, то есть полностью эту очередь ликвидируем. Для этого требуются серьезные решения, организационные и финансовые. На уровне правительства, на уровне министерств и на уровне регионов, но мы точно эту проблему решим. Я считаю ее очень важной просто в силу своей масштабности. Во-вторых, то, о чем мы уже сказали, – это качество высшего образования. Уйти от халтуры. Я буду с этим бороться абсолютно бескомпромиссно. Я не посмотрю ни на что. Мы должны гарантировать нашим студентам, что они получат качественное высшее образование. Тем более если за него платит государство, а значит, каждый из нас. Третье – нужно провести реформу науки, не сводя ее к примитивным организационным изменениям при Академии наук. Это было бы совершенно неправильно. Нужно просто создать в России конкурентоспособную науку. Потому что это то, что двигает и экономическое, и интеллектуальное развитие. И, собственно, создает и воспроизводит интеллектуальную элиту страны. Нам нужна эта интеллектуальная элита, потому что именно она определяет лидерство в мире, в глобальном мире. А другого лидерства уже в наше время быть не может. И следующее, о чем я уже тоже сказал, – это система взаимодействия с обществом. Это Открытое министерство, это возможность каждого высказать свое мнение, пожаловаться на что-то или просто поучаствовать и пообщаться. Я буду общаться в меру своих сил со всеми, кто готов к конструктивному диалогу. Я на это точно времени жалеть не буду. Я лучше сэкономлю на чтении каких-то документов, даже важных. Я считаю это принципиально важным.

- Значит, из соцсетей вы удаляться не будете? В «Твиттере» вы останетесь?

- Я не буду удаляться. Более того, я сделаю так, чтобы максимальное число сотрудников министерства было вовлечено в эту работу. Я буду регулярно встречаться в разных форматах с теми людьми, которые дали какие-то конструктивные идеи через интернет, через «Твиттер» и другие соцсети. Я буду делать так, еще раз говорю, чтобы у людей было чувство сопричастности к тому, что происходит. Я искренне верю, что по-другому сейчас просто невозможно. У меня все.

- Спасибо вам огромное. Вы знаете, то, что вы сказали, это абсолютно, я считаю, революционно. В это, наверное, мало кто поверит после нашего разговора. Но честно вам скажу, верить очень хочется. Вы же понимаете, какое противодействие вас ждет. Потому что вот к таким реформам, о которых вы говорите, наше общество не привыкло. Но если вы их сумеете провести, я думаю, что через 2-3 года мы это реально сможем почувствовать. И, возможно, мои дети и ваши второй и третий ребенок закончат абсолютно другую школу и поступят в другие вузы.

- Хотелось бы верить.

- Дай Бог вам здоровья! Это единственное, что в данном случае можно пожелать.

- Здоровья у меня много. Поэтому, думаю, все будет хорошо. Я абсолютно уверен в успехе.

Источник: http://xn----7sbb3bfchl3b4c4d.xn--p1ai/blog/315/n1238/

Голосов пока нет